Родительские ожидания

Из книги Ирины Млодик «Приобщение к чуду или неруководство по детской психотерапии».

От будущего

Сложнее всего для меня не тот тип родителя, которому по большому счету «все равно», как растет и развивается ребенок, а именно тот, которому не все равно. Более того, он знает, как тот должен расти и развиваться. И приходит ко мне, чтобы я помогла всунуть его ребенка в это «как». Хорошо еще, если родительское представление хоть немного соответствует реальным задачам развития ребенка, его реальным чаяниям и нуждам. Тогда мы все (я, родитель и ребенок) идем в одном направлении. Но очень часто получается, что наши пути изначально расходятся, и это для меня самое сложное.

Она была совершенно очаровательна, Ее мама. Такая трогательная, симпатичная, она казалась такой хрупкой, даже беззащитной. Каким ошибочным оказалось первое впечатление!
— Я подготовила вопросы, которые хотела бы обсудить с вами, — сказала она на первой же нашей встрече.

— Да, конечно.

— Эти вопросы касаются моей дочери. Ей восемь лет, она учится в школе, и вроде бы она умная девочка... В общем, она очень несобранна, она долго делает уроки, постоянно отвлекается, и ей ни на что не хватает времени.

— Это так? — поворачиваюсь я к дочери, сидящей отрешенно и смиренно.

— Ну конечно, мама права, я долго делаю уроки, — отвечает Она с лицом провинившегося министра безжизненным «послушным» голосом.

— Что значит «долго» и как это отражается на ее учебе? — снова обращаюсь я к маме.

— Она может делать уроки несколько часов, а ведь она только во втором классе, что же будет, когда она пойдет в десятый? А у нее еще английский и музыка... Учится она, конечно, пока на «отлично», но что будет дальше...когда нагрузка в школе увеличится?
Мы долго говорили в тот раз, а я все смотрела на дочь, и мне не верилось в Ее смирение и послушный голос. И правильно не верилось!
Она оказалась совсем другой, когда мы остались одни. Рассказывая что-то из своей школьной жизни, Она постоянно двигалась по комнате, то взмахивая тоненькими ручками, то приседая, то кружась. И говорила, говорила без умолку. Сочиняла сказки, ставила мини-спектакли, распевала песни. Выходя из кабинета, Она повисала у меня на шее, не желая расставаться. Я давно не видела такого живого и явно одаренного ребенка! О чем я, конечно, сказала Ее маме.

Ее очаровательная, но строгая мама, к сожалению, совсем не разделяла моих восторгов и высказывала явную озабоченность тем, что мы медленно двигаемся. Занятия были платными, и ей хотелось быстрого и гарантированного результата.

— Вашей дочери нужен большой кусок детской жизни, где бы она могла заниматься просто тем, что ей нравится.

— Но ей нравится английский, и музыка тоже. Ей все это очень интересно!
— Может быть, но ей нужны свобода, движение, возможность кричать во весь голос, прыгать во весь опор. Она очень активная и деятельная...


Мы все равно расстались спустя еще пару занятий. Шли, видимо, в разные стороны. Так жаль. Мне они обе очень нравились... Так хотелось им помочь, особенно Ей, потрясающей восьмилетней девчушке...


Меня часто поражает, насколько родители живут «в будущем» по отношению к своим детям.

— Ему нужно усердно учиться, это же для его будущего!
— Она должна заниматься музыкой, ей в будущем это пригодится.

— Пусть продолжает ходить на тренировки — в будущем мне спасибо скажет.

— Каким же он вырастет в будущем, если сейчас не научиться убирать свою кровать?
И так далее, бесчисленное будущее время. Но реальность такова, что их ребенок и все мы проживаем нашу жизнь именно в настоящем, и если быть пессимистичными реалистами, нашего будущего может вообще не случиться! Жизнь так непредсказуема! Стоит ли ради того, что еще совсем не гарантировано, отказываться от того, что уже происходит и чего совершенно невозможно избежать: от настоящего, которое уже здесь.

Ребенок живет уже сейчас. И именно сейчас, в ее 8 лет, в пятницу, в семь вечера ей очень хочется поиграть в куклы, она так устала от этой музыки, а еще в школе был трудный день — контрольная. Да, она уже второклассница и учится в музыкалке, но она еще совсем маленькая девочка, и ей хочется поиграть. Но ради того, чтобы в будущем ей это «пригодилось», ради того, чтобы в будущем из нее не выросла «безответственная клуша», ее желание, ее настоящее задвигается как незначительное или менее важное ради чего-то, о чем она не имеет пока никакого представления.

Родители никак не могут поверить, что в субъективности ребенка не существует дальнего будущего, а значит, и мотивации на то, чтобы что-то делать ради него. «Если ребенок что-то делает, то только ради чего-то настоящего. Может быть, ради вас. Чтобы порадовать вас или, наоборот, не огорчать. Из страха наказания. Из желания понравиться, быть хорошим (прямо сейчас) мальчиком. Либо просто потому, что ему это нравится, ему интересно, он хочет быть сильнее всех, умнее всех прямо сейчас и т.д. Но никак не ради будущего, которого для него пока просто нет», — говорю я родителям.

Но они не очень верят мне, поскольку они-то, в силу своей тревоги за детей, живут будущим очень активно. И, конечно же это важно! Но не за счет полного истребления настоящего! Я согласна, что каждый раз находить «консенсус» между важностью будущего и важностью настоящего — действительно непросто. Но без этого есть риск лишить своего ребенка огромной и очень важной части его жизни — детства, которое уже никогда, никто и ни при каких обстоятельствах ему не возместит и не устроит.


Она уже давно выросла, стала взрослой, умной, успешной. Посещает всякие психологические семинары. На каком-то из них Ей и всем вокруг предложили погрузиться в свое детство и вспомнить что-то, что было приятным и важным для них тогда, в детской жизни.

Голос ведущего так низок и мягок и звучит уверенностью, говорящей о том, что такое воспоминание детства непременно должно быть у каждого. Перед Ней проплывают картинки из прошлого: учеба, музыкалка, детский лагерь, вечно ноющая младшая сестра, родители, сидящие по вечерам у телевизора. Никак не находится чего-то такого, особенного. «Ну, может, и не должно быть», — думает Она, с робкой надеждой открывая глаза.

Вокруг начинают звучать истории, одна другой проще и трогательнее одновременно.

— Я помню, как нас с мамой в лесу застал сильный дождь, и мы бежали так быстро и были такие мокрые, так смеялись и были так вместе тогда, так рядом...

— Мы с родителями пошли в поход, и отец разбудил меня еще до рассвета, и мы пошли рыбачить. Сидели с ним в лодке и молчали над удочками, как два взрослых очень занятых человека...

— Мне подарили барабан... Это было так неожиданно, я был даже не то чтобы рад...

— Мой отец как-то провел со мной целый день, мы гуляли по городу, ходили в кино, ели мороженое, просто были вместе...

Когда до Нее доходит очередь, Она расстается с последней надеждой хоть что-нибудь вспомнить и отвечает, пытаясь казаться бодрой:
— Я не помню ничего такого. Но ведь это ничего... Я просто не помню. Я вообще плохо помню прошлое... Это ужасно...это грустно, я ничего не помню, в моем детстве нет ничего, что было бы приятно вспомнить... — заливается Она неожиданными для Нее самой слезами.


Оказывается, рецепт относительно прост: важно лишь помнить, что у ребенка должно быть детство, просто положено ему по «разнарядке». А в детстве точно есть много места самым разным желаниям, иногда кажущимся взрослым совсем дурацкими.

Дети по своей природе очень здоровы. Они умеют желать, они часто чего-нибудь хотят и, как правило, умеют добиваться исполнения этих желаний. Взрослым это не всегда нравится, потому что не все детские желания взрослые считают «хорошими» или «правильными».

Как же быть, как отделить «хорошие» желания от «плохих»? Все дело, как мне кажется, в том, чтобы отделить желания от потребностей. Потребности не бывают «плохими», а желания могут быть разными.

Если ребенок идет и просит «мороженку», буквально весь изнылся уже, то может быть, что:
он очень голоден (и это потребность в еде);
ему очень жарко (и это потребность в терморегуляции и поддержании основных функций организма);
он очень устал и хочет отдохнуть (также физиологическая потребность);
ему скучно, потому что мама все время разговаривает с подругой (потребность во внимании) и т.д.

И тогда, если его взять на руки и спросить: «Тебе скучно? Ты хочешь быть со мной?» (или что-то еще), то вопрос о «мороженке» может отпасть сам собой.

Иногда «угадать», что именно на самом деле нужно ребенку, бывает непросто, но ведь в большинстве случаев можно просто спросить: «Ты устал?», «Ты соскучился?», «Ты боишься меня отпускать?», и тогда многое станет гораздо более понятным, и наконец произойдет эта встреча: ребенка и взрослого в их настоящем.


От настоящего

Меня просто потрясло, когда я все чаще стала сталкиваться с тем, что родительские ожидания от будущего логически так мало соприкасаются с ожиданиями от настоящего.

— Он должен быть самостоятельным, — говорят они, при этом все, что только возможно, делая за него.

— Он должен быть смелым и уметь защищать себя, — провозглашают они, запрещая ему драться на переменах в школе.

— Я хочу, чтобы он, когда вырастет, был счастливым, — наивно предполагают они, с раннего детства определяя за него, чего он хочет.

И так далее: «я хочу, чтобы он был лидером», командуя им везде и во всем; «чтобы был умным», впихивая в него собственноручно решенные и разжеванные задачи; «чтобы был творческим и успешным», обложив его строгими инструкциями и правилами жизни.

Просто удивительно, насколько сложные задачи иногда стоят перед ребенком, желающим вырасти тем, кем хотят его видеть родители. И часть из них действительно желают и очень стараются, но все равно не соответствуют родительским ожиданиям. Они еще не выросли, пока еще растут, но все равно не соответствуют на каждом маленьком этапе своей жизни. Может ли ребенок, каждый день получая такой «сертификат несоответствия», стать успешным и счастливым? Очень сомневаюсь. Есть родитель, который не хотел бы успеха и счастья для своего ребенка? Тоже вряд ли таких много. Поэтому много боли, много разочарования, непонимания, переживаний, неврозов.

Я иногда даю родителям задание: написать пять качеств, которые они хотели бы «вырастить» в своем ребенке. Хоть бы один написал: «пусть будет, какой будет, такой, каков он есть» (ведь совершенно очевидно, что в нем уже есть какие-то пять качеств и наверняка не самые худшие)! Родителям важно что-то «вырастить», направленно повлиять на этот процесс, причем повлиять, исходя из своих взрослых представлений.

Как-то меня совершенно потрясли подростки одной из моих групп, написавшие в очередном задании фразу: «Родители — это люди, мечтающие вырастить из нас себе подобных». И мне кажется, это очень похоже на правду. Даже те, которые изо всех сил стараются все делать «от противного»: «я не смог заниматься балетом, а ты будешь, я был несчастен в бедности, ты будешь богатым» и т.д. — даже они скорее всего «вырастят» еще одну неудавшуюся балерину, еще одного несчастного богача.

И потому я уверена, что есть только один (не гарантированный, но все же более верный) «рецепт»: хочешь, чтобы твой ребенок был счастливым, будь таким сам!

Дети пропускают мимо ушей все глубокомысленные родительские наставления и действительно чаще всего живут так, как жили их родители или один из них. Они впитывают модель их жизни, как губка, и только заложенная природой мудрость помогает им не сделаться точной родительской копией.

Родитель — это трудная для меня роль. Наверное, я многого в ней до конца не понимаю, возможно, поэтому мне так хочется даже около своего ребенка оставаться просто человеком, который живет рядом, любит своего близкого и дает ему расти.

«Насколько вы готовы поменяться, прежде чем изменится ваш ребенок?» — этот вопрос следовало бы мне задавать почти на каждой первой встрече. Но я не задаю, может, потому что вижу, что не готовы, или потому, что часто просто их боюсь и не до конца понимаю, или потому, что прячусь за представление о том, что я не семейный, а прежде всего детский психотерапевт.

Более подробно об этом и других вопросах можно прочесть в книге Ирины Млодик «Приобщение к чуду или неруководство по детской психотерапии».



#
Тэги : #
loading...
Эту статью ещё не комментировали Написать комментарий
Ваше имя*
email*